ВСЯ СТРАНА – БРАКОНЬЕРСКАЯ ДОБЫЧА
А.Л. Вайсман
TRAFFIC Европа-Россия
WWF-Россия
Из игры света и теней, из зеленой чащи
коротко свистнула стрела. Крупный олень скакнул, нелепо вскидывая задом, и повалился
в перистые листья папоротника. Из зарослей лещины, неслышно ступая, вышел
лучник, одетый в зеленый кафтан, подошел к убитому зверю; добротная нотингемская стрела пробила лопатку и ушла в оленя почти на
всю свою 30-дюймовую длину. От порыва ветра зашумели кроны древних шервудских дубов, а старый тис заскрипел ветвями вверху. От
этого звука стало немного не по себе, как будто не старое дерево качается над
самой головой, а скрипит веревка на виселице под окнами шерифа Нотингема…
Мужики
крякнули, окровавленный мешок перевалился через борт и грузно, но мягко
шлепнулся в кузов УАЗа. Оттерли пот: три косули – добрая добыча. Присели перекурить
– намаялись. Руки еще слегка дрожали от усилий, а на душе кошки скребли, все ли
гладко прошло? Шуму уж больно много, - гоняли на УАЗе по закраинам полей,
высвечивая фарой вышедших на озимые зеленя косуль, машина туда-сюда,
мотор рычал, стрельба… Кто-нибудь да видел. Ох, донесут Пашке-инспектору,
как пить дать, донесут…
Мягко раскачиваясь на колдобинах, мощный джип
быстро катил по широкой просеке вдоль линии ЛЭП. С левой стороны тянулись
старые вырубки, щетинившиеся молодой осиновой и березовой порослью.
-
Лоси! Стой!
Действительно метрах в двухстах по брюхо в веточной щетине стояли
четыре лося. Стекла джипа беззвучно пошли вниз. Огонь вели
сразу и с переднего, и с заднего сидений. Палили из автоматических
карабинов, почти не целясь, лихорадочно, лоси повернулись и пошли на махах к
лесу. Один телок все больше отставал от остальных, а потом встал, осел на
передние ног и медленно завалился на бок.
-
Есть! Завалили!
Нет, в натуре, пацаны, конкретно лося убили! Давай к
нему!
Охотовед и егерь вылезли из машины и пошли к тому месту, где только что
упал лось. Зверь лежал, уткнувшись мордой в корни
старого трухлявого пня. Проверили следы остальных.
- Василий Петрович,
глянь-ка, еще двое с кровью ушли. Что делается, что за охотники-то? Лицензий у
них пачка, наверное?- суетился дедок-егерь.
- Крутые
это, Егорыч. Какие лицензии? Тебе две бумаги зеленые с утра дали? Это тебе почище любой
лицензии, - охотовед был мрачен и отводил глаза.
- А закон, а власть? Боязно. Они уедут, с нас спросят.
- Они и власть. Сами
они и «зеленые» их. Видел, прокурор
районный на заднем сидении без просыпу пьяный дрыхнет?
Вот тебе и весь закон…
Три маленькие зарисовки. Во всех главный герой – браконьер. Неистребимое явление, пришедшее к нам из глубины веков.
Браконьер – французское слово, изначально обозначавшее охотника, использовавшего брака - легавую собаку старофранцузкой породы. Охота с собаками на королевских землях и на землях сеньоров была запрещена под страхом сурового наказания. Однако охотничья страсть ли, жажда наживы ли, стремление досадить владельцу угодий толкали людей на нарушение запретов. Со временем слово стало обозначать любых нарушителей правил охоты. В конце XVIII – начале XIX века слово прижилось в русском языке. До этого на языке родных осин браконьеров называли откровеннее – ворами.
В общественном мнении, благодаря усилиям кино и плакатных художников, давно сложился отчасти комичный, отчасти злодейский типаж русского браконьера, как небритого, обязательно похмельного, мужика в драной фуфайке, засаленной ушанке и с ружьем допотопного образца, перевязанного веревочками, чтоб при стрельбе не развалилось. Промышляет такой браконьер, все что видит, в основном на прокорм собственного семейства, ну и на бутылку подзаработать, конечно. Такие типы, безусловно, сохранились по дальним заугольям огромной страны. Но не они определяют портрет такого явления как российское браконьерство.
К сожалению, в этом явлении очень мало комического. Злодейского тоже мало. Все гораздо серьезнее. Браконьерство в нашей стране всегда было серьезной правовой, экономической, нравственной и социальной проблемой, но особую остроту эта проблема приобрела за последние 15 лет, в основном после развала социалистической системы.
Следует отметить, что пренебрежение правилами, регулирующими охоту и рыболовство, браконьерство не только обычны, но и отчасти традиционны для России. Во-первых, в России очень поздно, по сравнению с другими европейскими странами появилось охотничье законодательство. Конечно, различного рода указы, уложения, ограничивающие добычу зверей и птиц на каких-то отдельных территориях существовали ранее, со времен Киевской Руси, но первый настоящий закон об охоте был принят лишь в 1892 году. Правила, регулирующие рыбную ловлю, регулярно принимались на протяжении XIX столетия/, но они все носили или местный или фрагментарный характер и касались или отдельных водоемов, или отдельных пород рыб, например осетровых. Огромные пространства, обилие дичи и рыбы, невысокая плотность населения позволяли брать от природы сколько хотелось без сколько-нибудь заметных последствий для живущего поколения.
Ситуация усугублялась еще и тем, что правовая осведомленность населения была, да во многом и сейчас остается на крайне низком уровне. Население лесных деревень и таежных поселков привыкло брать от леса то, что нужно, не особенно заботясь о правомерности своих действий. Хотя закон воспрещал самовольный отстрел тех же копытных, обычай, которым в большей степени руководствовалось в своей повседневной жизни население, не считал зазорным отстрел одного - трех зверей на мясо для собственного потребления. Считалось, раз зверь живет в «нашем» лесу, значит он – «наш». Требование платить деньги за лицензию, соблюдать правила и сроки охоты, чтобы добыть «своего» зверя воспринималось как досадная глупость из числа многих придуманных «там на верху». То же касалось и рыбы. Ограничение права ловить сетями, ограничение лова по сезонам и породам и ныне воспринимается населением, как произвол властей, стремящихся в силу присущей им природной вредности и злокозненности урезать традиционные права людей живущих на берегу.
Что же толкает людей на браконьерство? Что заставляет их покинуть теплый дом и идти в холод, дождь, грязь? На мой взгляд, тут можно выделить две основные мотивации: охота и нажива.
Охота - это врожденная страсть, неумолимо заставляющая охотника стремиться выслеживать и пытаться добыть дичь. В этом нет ничего плохого, это даже хорошо, если охота не наносит вреда популяциям охотничьих видов, если не приводит к оскудению угодий, т.е. если охота ведется в грамотно определенных правовых и экологических рамках, если охота носит характер так называемой правильной охоты. В конце концов именно правильные охотники первыми в свое время озаботились проблемой сокращения животных, вырубкой лесов, охраны водоемов и болот. Именно охотниками было инициировано создание первых заповедников и национальных парков. А Императорское общество любителей правильной охоты выступило инициатором и отчасти и разработчиком первого в России охотничьего закона 1892 года. Плохо когда стремление в удовлетворении этой страсти выходит за рамки и законодательства и нравственных законов. В этом случае колесят по полям джипы с вольными стрелками, на болотах дураки с ружьями, которых-то и охотниками называть не хочется, палят в птенцов-хлопунцов, еще не поднявшихся на крыло.
Мы, WWF, провели исследования феномена браконьерства. Наши специалисты провели социологических опрос, анкетировали охотников, охотоведов, инспекторов. Общались с браконьерами и торговцами-нелегалами. Печальная картина предстала перед нами, когда мы проанализировали и свели воедино полученные результаты. Ни для кого не секрет, что в Росси практически повсеместно сложилась практика, при которой охотничьи угодья регулярно наезжают команды из «своих» или просто богатых людей, безнаказно охотящихся на «все, что шевелится», ни мало не стесняясь, ни правилами, ни сроками охоты, ни каким-либо другим законодательством. Понятия о нравственных критериях и этике охоты им и вовсе неведомо. Для таких охотников везде «зеленый свет» и покровительство властей и служб охотнадзора, им в основном достаются все квоты на копытных, для них лучшие угодья. Местные охотники же, как правило, оказываются вовсе отлучены от каких-либо возможностей законной охоты не только на крупных животных, но и на другую дичь: нередко им закрывают доступ в охотничьи угодья под предлогом сдачи этих угодий в аренду. Об этой ситуации население прекрасно осведомлено. По результатам уже упоминавшегося исследования подавляющее большинство опрошенных нами людей как охотников, так и не охотников наиболее злостными браконьерами считает представителей власти (78% опрошенных) и людей с большими деньгами (59%). При этом 75% работников природоохранных органов подтвердили, что «денежные мешки», позволяют себе хозяйничать в угодьях без особого опасения. Складывается положение, при котором дороговизна и различные административные барьеры делают практически невозможной законную охоту для местного, в основном сельского населения, и так изначально не сильно обремененного традицией законопослушания. В этом случае решающим порою становится подход «почему им можно, а нам нет? Чем мы-то хуже?», а потому браконьерство местного населения подчас является еще и формой неосознанного социального протеста. Современные робин гуды с ружьем и сетью в руках и кукишем в кармане.
Заработок, нажива – более серьезное дело. Тут уж шутки в сторону. Согласно результатам исследования, проводившегося WWF, в 72,7% случаев основными причинами браконьерства являются экономические. Причем примерно в половине случаев экономически мотивированного браконьерства основным побудительным мотивом нелегального охотничьего промысла является нужда и отсутствие иной возможности прокормить семью, другую же половину браконьеров движет не столько нужда, сколько жажда наживы.
В новых социально-экономических условиях, вызвавших значительные изменение в сложившемся в предыдущие десятилетия укладе жизни, браконьерство получило толчок к своему развитию, став отраслью теневого товарного производства. Теперь зверей и птиц стреляют не только для личного потребления, но, в первую очередь, с целью продажи межа, мяса и иных дериватов, пользующихся спросом на рынке. Добыча многих видов охотничьей продукции стало довольно прибыльным бизнесом и для браконьеров, и для скупщиков браконьерской продукции. Экономически обусловленное браконьерство можно разделить на две группы: браконьерство с целью личного потребления и с целью получения товарной продукции, пользующейся спросом на рынке. Конечно, это деление в некоторой степени условно, т.к. мотивация нелегальной охоты может быть смешанной, и мясо в дом надо, и панты можно продать, денег заработать. Наиболее опасным представляется именно товарный, коммерческий тип браконьерства. На коммерческом браконьерстве делаются неплохие состояния, расцвели мелкие и крупные мафии. Существуют специальные фирмы, занимающиеся скупкой желчи медведя, струи кабарги и бобра, пантов оленей, промышляющие шкурами, как мехами, так и декоративной таксидермической продукцией. Но самые большие деньги делаются на рыбном браконьерстве. Мы об этом подробно писали в предыдущем выпуске нашей газеты. Выросшие на этих деньгах преступные и серые сообщества, т.н. «рыбная мафия», «икорная мафия», ощущают себя уже достаточно могучими, чтобы вмешиваться в дела управления отраслями хозяйства, управление государством, убирать неугодных или неудобных чиновников, даже самого высокого ранга. Убийства генерала-пограничника и магаданского губернатора - яркая тому иллюстрация. Многочисленные и сильные преступные группировки, возросшие на торговле продукцией браконьерского промысла, активно втягивают в орбиту своей деятельности законодательную и исполнительную власти регионов, природоохранные и правоохранительные ведомства.
Все это не пустые слова и эмоции. К сожалению, все это подтверждается цифрами. И вот, что мы получили для наиболее экономически значимых видов (дефицит места на страницах не позволяет описать все подробно). По данным социологического опроса среди профессиональных групп (охотники-промысловики, охотоведы, работники природоохранных ведомств), более 93% охотников стреляют более 1 копытного зверя на одну лицензию. По отдельным опросным данным на каждую лицензию добывается от 2 до 5 (и более) животных, а уровень незаконной охоты в разных регионов и для разных видов варьирует от 200% до 500%, а в отдельных случаях и 1000% от рекомендуемых норм изъятия.
Соболь – символ русского меха, проворный и
хищный зверек – основной объект пушного промысла и один из основных объектов
браконьерской охоты. Браконьерская, сверх выделенных лимитов, добыча пушнины
зародилась в СССР в 70 годы, когда возник платежеспособный спрос на внутреннем
рынке, в то время как почти вся валютоемкая пушнина
продавалась за рубеж. Возникла мощная разница в ценах. Добытые сверх
выделенного лимита лицензий шкурки соболя легко было можно продать перекупщикам
или частным потребителям по цене в 2 – 5 раз превышающей установленную
государственными закупочными организациями. «Черный рынок» пушнины был
существенным источником дополнительного дохода для всех категорий охотников,
занимающихся добыванием пушных зверей. Уровень утечки соболиной пушнины в конце
80 годов прошлого столетия составлял в среднем более 30% добычи, достигая в
некоторых регионах 57%. И в нынешних условиях добыча соболя значительно
превышает установленные лимиты его добычи. Только аукционная, то есть
официально зарегистрированная продажа шкурок соболя за рубеж практически вдвое
превышает разрешенный уровень добычи. Еще процентов 20 вывозится за рубеж
нелегально или по «серым» схемам. При этом нужно еще учитывать объем продаж на
внутреннем рынке, который составляет не менее 30% к экспорту. Таким образом,
реальный объем добычи соболя в России может быть оценен как 250% от официально разрешенного.
Самовольная рубка леса и торговля
нелегальной древесиной в основных лесных регионах
России уже сложилась в мощный бизнес, в не побоюсь этого слова – индустрию.
Объемы незаконных рубок в среднем составляют не меньше половины от законной
заготовки древесины, а оборот средств в этом нелегальном бизнесе порою
сопоставим с бюджетами регионов, в которых он процветает. Только в Приморском
крае объем торговли нелегально заготовленной древесиной по экспертной оценке
составил 150 млн. долларов США, для сравнения – весь бюджет края – около 300
млн. долларов. Не многим лучше обстоят дела и в Иркутской области, и в Коми, и
в других регионах
Что же способствует такому бурному проявлению браконьерства в современной России? Причин тут несколько. Хотелось бы выделить основные.
Первая и основная – политическая импотенция власти. Пораженное странным параличом государство спокойно смотрит как мимо казны, в которой всегда нехватка денег, плывут миллионы и миллиарды и все из-за того, что вроде как нет денег на нормально оснащенные обученные, достойно оплачиваемые инспекторские службы. Экономим на малом, теряем несопоставимо больше. Видимо это положение многих устраивает. Как говаривал покойный генерал Лебедь: «Бардак – это отлично организованный беспорядок». Сколько-нибудь действенный контроль за соблюдением охотничьего и рыболовного законодательства в стране на сегодняшний день почти отсутствует. Ваш покорный слуга и сам охотник, причем причисляющий себя к правильным охотникам, так вот, господа последний раз представитель охотнадзора проверил у меня документы в лесу 12 лет назад. С тех пор я их в угодьях и не встречал ни разу. Только в конторах, сидят бумажки выписывают, а как все эти предписания на деле выполняются не особенно то и хотят знать. Оно и правильно, крепче спят, и аппетит не страдает.
Вторая причина в отсутствии законодательной базы, регулирующей взаимоотношения государства, охотников, рыбаков, иных хозяйствующих субъектов между собой. Вот уже более 10 лет не могут разработать и принять новые, адекватные современным социально-экономическим условиям законодательные и нормативные акты, как по охоте, так и по рыболовству. Те, что достались с советских времен, настолько устарели, что в значительной своей части попросту противоречат новому законодательству. Т.е. их поневоле приходится нарушать, а если можно нарушить некоторые пункты правил, то почему бы ни нарушить и все остальные? Правового нигилизма на Руси всегда хватало, но современная ситуация на глазах уничтожает последние остатки уважения к закону в области охоты и рыболовства.
Справедливости ради надо отметить, что охотничье и рыболовное законодательство и в советские времена было дурным. Многие запреты были введены явно в административном раже, потому как с точки зрения нормального человека объяснения им нет. Полный произвол творился и с ценами на охотничью продукцию. Особенно это касалось профессиональной, промысловой охоты. Закупочные цены на продукцию тяжелого труда были низкими, что, как уже отмечено выше привело, в конце концов, к образованию и становлению мощного теневого рынка. Таким образом, тысячи людей в силу созданных родным государством обстоятельств были втянуты в противоправную деятельность, свыклись с этим.
Браконьерство, в широком смысле этого слова, морем разлилось по России. Чем страшно это явление?
Ну, во-первых, «птичку жалко». Браконьерский промысел напрямую уничтожает многие виды, которые именно в силу избыточной промысловой нагрузки на популяцию уже почти поставлены на грань вымирания. Вспышка браконьерской охоты и рыболовства, начавшаяся с конца 80 годов двадцатого века, привела к почти повсеместному сокращению численности охотничьих видов и запасов рыб.
Во-вторых, жалко себя, любимых. Массированная вырубка лесов ведет к трансформации ландшафтов. Исчезает среда обитания животных, но не только. Человек в своей деятельности тоже сильно зависим от ландшафтов. Сведение лесов ведет к нарушению водного режима огромных территорий. Ведь именно леса играют определяющую роль в аккумуляции влаги, выступают эффективными демпферными системами, спасая от засух и наводнений. Лес скапливает в почве, в подстилке изо мха, избыток дождевой воды, а потом постепенно отдает ее ручьям и рекам. Лес не дает снегам слишком быстро таять весной, постепенно стравливая талые воды. Особенно ярко это проявляется для горных лесов. В последнее десятилетие горные и водоохранные леса, которые раньше трогали мало, активно вырубаются. Посмотрите, что делается, как весна, или оттепель огромные территории страдают от паводков, сносит поселки и деревни на Кубани, по сибирским рекам, а потом к июлю эти, только что оправившиеся от потопа территории сжигает засуха. А ведь эти территории обжиты очень давно, столетия назад. Наверно не дураки были люди, чтобы там селиться и цепко держаться за эти земли. Конечно сильные половодья и засушливые годы случались и раньше, но нынешняя ситуация являет все признаки системы. Эти катастрофические колебания гидрологического режима есть следствие бездумного сведения лесов в верховьях рек. Лес теперь не защищает землю, на оголенных склонах не растут мхи, там просто трава в лучшем случае, а то и вовсе голый камень остается, после того как почву смоет. Паводковые и дождевые воды бурным потоком изливаются, переполняя русла рек, мощной волной прокатываются вниз по течению и уходят в море, после чего исковерканная наводнением земля поражается засухой, вода-то вся разом ушла в море. Земледелие становится все более рискованным, а жизнь населения все более проблемной. Государству приходится тратить огромные деньги на восстановление порушенного и дотации неэффективному хозяйствованию, деньги которые оно отрывает от зарплаты учителя, который учит моего сына и врача, который лечит меня, деньги, которые так и не пойдут на повышение пенсии моей маме.
В третьих, браконьерство это ржа, которая разъедает основы государства. Думаете слишком сильно сказано, подумаешь браконьерство, тут вон, людей, не зайцев, на улице среди бела дня режут. Да в том-то и дело, что режут людей, и воруют без стеснения, и прочие безобразия творят потому, что выучились плевать на закон, выучились не в последнюю очередь потому, что браконьерство уже стало составляющей российского менталитета. Именно с несоблюдения охотничьего и рыболовного законодательства начиналось пренебрежительное отношение к законам вообще. Браконьерство проникло во все социальные группы, и процесс этот начался далеко не вчера и даже не 10, и не 20 лет назад. Еще в дремучее советское время право пренебрегать правилами охоты и рыболовства считалось негласной привилегией людей, приближенных к власти. Районная и областная власть, милиция – все браконьерили без зазрения совести. Времена меняются, советско-феодальная система сменилась капиталистической, теперь право плевать на закон можно и купить. И опять к тому, что за деньги можно все во многом учились в начале 90-х именно на браконьерстве.
В четвертых, браконьерство дает пусть нелегкий, но, как правило, быстрый заработок. Не надо пахать землю и ждать урожая, который в поте лица придется собирать и перерабатывать. Лучше пойти в лес поработать месяц бензопилой на нелегальном лесоповале или на реку с сетями, или в лес по соболям, пантам, желчи. Месяц – другой работы и можно весь год на печи лежать, водочку попивать, привычно власть поругивать, да посмеиваться над ее беззубостью. Маргинализация населения, боюсь, что это самое страшное. Нормальное государство не может состоять из маргиналов, это уже маргинальное государство, дурная оперетка, грозящая превратиться в кровавый кошмар.
Скажете, я сгущаю краски, да, наверное, но не сильно. Браконьерство само по себе, конечно вряд ли способно привести нас к такому апокалипсическому состоянию, но оно в силу повсеместности создает все предпосылки для этого.
Все это, безусловно, следствие отношения государства к проблеме охраны природы вообще и к проблеме борьбы с браконьерством в частности, политики наших властей по отношению к государственным природоохранным органам, как досадной помехе к тому, чтоб все добыть и продать. И вовсе бы эти ссохшиеся органы искоренили, но перед Европой неудобно, что скажет друг Герхард, у которого сам министр иностранных дел – насквозь «зеленый» Йошка? Приходится держать декоративные рудименты, а декорация – она для дешевизны всегда картонной бывает.
Грустно все это. Во многая мудрости – многая печали. Ей-богу, лучше бы я всего этого не знал. А то вот сот сижу и думаю, как мои дети будут жить в стране, где от одной чрезвычайной ситуации до другой народ живет по понятиям.